История одного экспоната
- Чемодан
- Аппарат Морзе
- Удостоверение водителя танка ч. 1
- Удостоверение водителя танка ч. 2
- Штурманский бортовой журнал
- Фарунцев — наш диверсант?
- Командир батареи 776
Представляем Вам очень необычный экспонат нашего музея. Военный трофей.
После окончания войны советские солдаты и офицеры с пустыми руками домой не возвращались. Что же чаще всего они везли с фронта домой?
Везли мелкие сувениры, часы, бритвенные принадлежности, прочие безделушки. Красивый платочек жене или матери, игрушки для детворы, некоторые умудрялись привозить даже швейные машинки известной марки «Зингер.
Наш военный трофей – это небольшой потрепанный чемоданчик немецкого солдата. На крышке чемодана внутри сделана надпись: «На память Адаму Хилмайеру от Готфрида Руксхауза.1941 год».
Надпись сделана довольно необычным шрифтом. Это одна из разновидностей готического письма. Но в 1941 году Гитлер запретил использование готического письма. С этого момента издатели книг, различной периодики, газет и журналов должны были отказаться от готического курсива. Тем не менее, многие из тех, кто изучал в школе немецкий язык по довоенным стандартам, продолжали в быту использовать этот шрифт.
Этот трофейный чемодан наш советский солдат привез домой после войны. По всей видимости, чемоданчик уже в мирное время активно использовался, и чтоб не было видно немецкой надписи, весь чемоданчик изнутри был оклеен газетой. Сохранился отрывок этой газеты от 25.03.1958.
Прошло время, и чемоданом перестали пользоваться, его положили в дальний угол и забыли. Так он там и пролежал не один десяток лет.
Сейчас этот экспонат занял свое место в нашем музее.
Мог ли предположить тогда, в 1941 году, тот немец Готфрид Руксхауз, что чемодан переживет его, станет трофеем советского солдата и через 78 лет окажется в одном из музеев России.
Продолжаем экскурсию «История одного музейного экспоната».
Познакомим Вас еще с одним экспонатом нашего музея.
С виду небольшой потрепанный временем листочек — «Удостоверение водителя танка третьего класса».
Это удостоверение было выдано 24 мая 1944 года нашему земляку, вологжанину Сатрапову Георгию Михайловичу на управление танком Т-34.
Казалось бы, неказистый листочек, а сколько он может нам рассказать. Вместе со своим «хозяином» он прошел дорогами Великой Отечественной войны.
Благодаря этому экспонату мы познакомим Вас с танкистом и его знаменитой «тридцатьчетверкой».
Танкист Сатрапов Георгий Михайлович родился в Вологде в 1911 году, окончил Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта и был направлен работать на Томскую железную дорогу начальником планового отдела.
В августе 1941 года по собственному заявлению Георгий Михайлович был переведен мастером производственного обучения в Железнодорожное училище Алтайского краевого управления трудовых резервов. Нужно было в кратчайшие сроки подготовить из мальчишек и девчонок рабочих, способных заменить тех, кто ушел на фронт.
А в июле 1943 года Георгий был призван в ряды Красной Армии и до октября 1945 года его верным «железным» конем стал танк Т-34.
После окончания войны Сатрапов Георгий Михайлович трудился в Вологодском областном управлении Профтехобразования. За достигнутые успехи в деле воспитания и обучения молодых квалифицированных рабочих был удостоен высокого звания «Заслуженный учитель профессионально – технического образования РСФСР».
Не было дня, чтобы не вспоминал Георгий Михайлович войну, сослуживцев и, конечно, свой танк.
Но это….. другая история.
Вторая история, связанная с «Удостоверением водителя танка третьего класса», — рассказ о танкистах в память о их подвиге в Великую Отечественную войну.
Среди всех танков Танк Т-34 — самый узнаваемый символ Великой Отечественной войны. Лучший в своем классе танк Второй мировой.
Какие люди вели в бой танки? Как их обучали? Как выглядел бой «изнутри»?
Перед войной кадровый командир-танкист обучался два года. Из училища выходил специалист широкого профиля: он был командиром боевой машины и умел выполнять обязанности любого члена экипажа. Но это было до войны…
В самом начале Великой Отечественной войны армия потеряла практически все танки в западных округах. Погибло и большинство кадровых танкистов. Острая нехватка танковых экипажей стала очевидна уже летом 1942 года, когда эвакуированная на Урал промышленность начала производить танки.
В танковые училища со всех фронтов ежемесячно направляли около 5000 лучших рядовых и сержантов с образованием не менее семи классов. Вместе с фронтовиками учились выпускники школ, трактористы и комбайнеры.
Курс обучения был сокращен до шести месяцев… Из воспоминаний участника войны, командира танкового взвода Василия Брюхова: «Когда нас выпускали, начальник училища сказал: «Ну, что же, сынки, мы понимаем, что вы программу быстро проскочили. Знаний у вас твердых нет, но в бою доучитесь».
После училища отправлялись на танковые заводы в Горький, Нижний Тагил, Челябинск и Омск. Молодой командир заполнял формуляр приема танка, получал перочинный ножик, шелковый платок для фильтрации горючего, наган и танковые часы величиной с кулак, которые устанавливались на приборной доске. Однако танкисты нередко носили их с собой. Наручные или карманные часы в ту пору были редкостью.
Рядовых членов экипажа: стрелков-радистов, водителей и заряжающих, готовили на трехмесячных курсах в учебных танковых полках.
Командир знакомился с экипажем и совершал 50-километровый марш, который заканчивался боевой стрельбой.
После этого танки грузили на платформы, и эшелон мчал их на запад – навстречу войне.
Экипаж танка состоял из четырёх человек — водитель и стрелок-радист располагались внизу танка в отделении управления. А заряжающий и командир (командир так же был наводчиком) находились вверху в 2-местной башне.
Грохот в танке стоял невероятный, переговорное устройство в бою не помогало, водитель и стрелок не слышали приказы командира. Смотровое стекло в люке давало искаженную картинку местности, обзор был плохой, водитель в дыму боя ничего практически не видел. Связь командира танка с водителем осуществлялась в основном ногами: командир ставил водителю ноги на плечи и управлял им при помощи сигналов. Например, сигнал «Вперед!» — командир ставит ногу на голову водителя, сигнал «Стой» — командир толкает ногой водителя в спину.
Кстати, командир и заряжающий кое-как могли разговаривать, но чаще всего их общение происходило жестами. Командир заряжающему под нос сунул кулак, и тот уже знает, что надо заряжать бронебойным, а растопыренную ладонь – осколочным.
Самая тяжелая работа была у водителя танка. Переключение передачи требовало огромных усилий. За время длительного марша водитель терял в весе 2-3 килограмма и был без сил. От его опыта и умения зависела жизнь экипажа. Водитель должен был правильно оценить местность, найти укрытие, не подставить борт под орудия противника.
Во время боя и стрельбы танк наполнялся пороховыми газами, которые разъедали глаза. Вентилятор в башне не справлялся. После выстрела заряжающий хватал горячую дымящуюся гильзу и через люк выкидывал ее наружу.
Если во время боя вражеский снаряд попадал в моторное отделение, танк просто глох и экипаж успевал выскочить. Если же снаряд пробивал броню башни или борта боевого отделения, то осколки чаще всего ранили кого-то из экипажа. Растекшееся горючее вспыхивало – и вся надежда у танкистов оставалась только на себя, на свою силу и ловкость, в запасе было всего лишь 2-3 секунды, чтобы спастись.
Уцелев в бою, «безлошадные» танкисты поступали в резерв батальона. Но ремонтники быстро восстанавливали несгоревшие танки. Кроме того, заводы постоянно выпускали новую технику. Через два-три дня танкиста включали в состав нового экипажа, и на новом танке он снова шел в бой.
Продолжаем Вас знакомить с экспонатами Областного музея системы профессионального образования.
Представляем вашему вниманию еще одну справку о ранении.
История этой справки не менее интересна.
Справка была выдана эвакогоспиталем №1538. Эвакогоспиталь № 1538 был сформирован в сентябре 1941 года в Вологде и занимал два здания: здание педагогического института по адресу ул. С. Орлова, дом 6 и здание школы №8 по улице Мира, 22. Возглавлял госпиталь майор медицинской службы Фельдман.
Почему госпиталь организован в Вологде? Потому, что с первых дней Великой Отечественной войны Вологда стала важным пунктом, обеспечивающим эвакуацию раненых и больных с мест боевых действий, прием их в госпитали или дальнейшую транспортировку в глубокий тыл. В военное время в Вологде действовали 14 госпиталей. По сути, наш город был крупнейшей в регионе прифронтовой медицинской базой, куда раненые поступали днем и ночью, Практически во всех больницах, а также других подходящих для этого зданиях в ту пору размещались госпитали, под эти нужды использовали даже пустующие вагоны на железнодорожной станции.
Вот в один из таких вологодских госпиталей 14 марта 1943 года поступил солдат Фарунцев Борис Николаевич, получивший сквозное пулевое ранение левого локтевого сустава. Кто же он — солдат Фарунцев?
Фарунцев Борис Николаевич — вологжанин, Герой Советского Союза.
Но это будет потом, позднее. Звания Герой Советского Союза Бориса Николаевича удостоят за сентябрьский бой 1943 года.
А сейчас наш рассказ о его ранении в марте 1943 года.
Когда началась война, Фарунцев работал в Вологде на заводе «Северный коммунар». В декабре 1942 года Борис Фарунцев получил повестку из военкомата и был призван в ряды Советской Армии во взвод разведки. А уже 3 февраля 1943 года в составе диверсионного отряда Фарунцев был заброшен в тыл противника, за 300 км от линии фронта. Цель операции – уничтожение немецких штабов и захват документов. Сорок пять дней группа под руководством нашего земляка пробыла в тылу противника, и с поставленной задачей справилась.
Прилетевший в назначенное время на место встречи «кукурузник» забрал только документы, а разведчикам было приказано самим добираться до линии фронта. В одной из схваток, натолкнувшись на немцев, когда группа пробиралась через линию фронта, Борису Николаевичу прострелили локоть.
Именно по поводу этого ранения он попал в госпиталь. Санитарный поезд, на котором Фарунцева отправили на лечение, проходил через Вологду, и он уговорил начальника поезда высадить его в родной Вологде в госпиталь. Так Борис Николаевич и оказался в эвакогоспитале №1538 в Вологде. Именно здесь позднее была выдана эта справка, ставшая ценным экспонатом нашего музея.
Позже жена Бориса Николаевича Вера Алексеевна Фарунцева вспоминала: «Война войной, а жизнь продолжалась. По просьбе Бориса я принесла ему в госпиталь костюм, и в нем раненые по очереди ходили на танцы в парк ВРЗ (ныне Кремлевский сад). Прятали его когда где: под сцену, в печную трубу, под лодку на реке».
Не обошлось и без казуса. Однажды местный мальчишка заметил, как Борис переодевается, и подбежал к милиционеру: «Там диверсант переодевается». Спасла Бориса Николаевича от крупных разбирательств медсестра из госпиталя, которая объяснила милиционеру, что это раненый из их госпиталя».
Подлечившись, Борис Фарунцев снова отправился на фронт.
Б.Н. Фарунцев с женой В.А. Фарунцевой, 10.03.1945 г.
Областной музей системы профессионального образования продолжает экскурсию «История одного музейного экспоната».
Новый экспонат — справка о ранении.
Сколько их было за четыре года войны! Что может рассказать обычный листок, исписанный скупым медицинским языком. Но между строк этой справки можем прочитать многое.
Справка о ранении выдана 19 марта 1945 года Гунину Николаю Васильевичу. Кто же этот солдат? Какова его судьба?
Николай Васильевич Гунин — наш земляк, вологжанин.
Когда началась война, 24- летнего Николая сразу призвали в Красную Армию. Долгой и трудной была его дорога войны. В 1941 году Николай Васильевич попал в плен, пробыл в том аду несколько месяцев, и, приложив невероятные усилия, истощенный, раздетый в декабрьскую стужу бежал из плена. В одной из деревень местные жители выходили его, подняли на ноги. Николай смог перейти через линию фронта к своим и снова взялся за оружие. В ноябре 1942 года Николай Гунин за мужество и отвагу, проявленные в бою, был награжден орденом «Красной Звезды».
В конце войны в феврале 1945 года в одном из боев командир батареи 776 стрелкового полка старший лейтенант Гунин был ранен. Пулевое ранение в живот. Сколько был без сознания, не помнит. Очнулся по – настоящему комбат только в эвакогоспитале, вокруг было светло, чисто и тихо.
— Где мы? – спросил он пожилого соседа.
— Заговорил, значит, жить будешь. А то уж думали конец тебе – восемь дней ничего не ешь. В госпитале мы. А вот это твоя гостья.
Старый солдат передал Николаю тупорылую пулю от немецкого автомата.
— Из тебя достали, — продолжил сосед, — врач сказал тебе на память передать, когда очнешься.
После госпиталя Николай Васильевич приехал в Вологду в отпуск по ранению и уже здесь дома он встретил и День Победы.
После окончания войны преподавал в профессионально-техническом училище №7 города Вологды. В 1960 году Указом Президиума Верховного Совета РСФСР за заслуги в области профессионально-технического образования Гунину Н.В. было присвоено звание заслуженного учителя.
Копия штурманского бортового журнала самолета АНТ-25 (оригинал находится в музее американского города Ванкувера), на котором был осуществлен перелёт через Северный полюс в Америку экипажем под руководством В.П. Чкалова. В состав экипажа входили лётчики Георгий Филиппович Байдуков и Александр Васильевич Беляков.
Штурманский бортовой журнал (навигационный расчет полета) предназначен для записи расчетных данных полета на земле и фактических данных полета в воздухе. Он является полетным документом, в котором отражаются применяемые способы самолетовождения, и официальным отчетным документом о выполненном полете. Журнал заполняется штурманом.
18 июня 1937 года в 1 час 04 минуты АНТ-25 стартовал с аэродрома в Подмосковье, который теперь носит название Чкаловский.
Над суровым океаном и льдами было пройдено более 8000 км, из которых несколько тысяч — в слепом полете. Всего лётчики преодолели 8 504 километра в сложных метеоусловиях.
По записям в штурманском журнале можно судить о тех трудностях, с которыми столкнулись летчики.
Первая запись в журнале: 18 июня “Взлет 1.04 м”
Через 5 часов полета команда обнаружила утечку топлива, но капитан не стал возвращать машину обратно. Запись в журнале: «Онега 6.30 …бьет масло, под радиостанцией лужица…» Через какое-то время утечка прекратилась.
Весь полет проходил в плохой видимости. Навигационное оборудование было минимальным: секстант, хронометр и солнечный указатель. Благодаря опыту и мастерству экипажа, самолет не сбился с намеченного пути даже в условиях полного отсутствия видимости.
Записи в журнале:
18 июня 11.00: «Обнаружил трещину в мембране уровня секстанта…»
18 июня 15.48: «Слева как шапкой накрывает облачность…Чкалов хочет набрать высоту. Идем выше черт его знает какого слоя облачности»
19 июня 9 ч. 40 мин.: «Набираем высоту 4850 для переваливания облачности».
Еще одна проблема состояла в отрицательной температуре на борту машины. Греться пилоты могли сугубо за счет теплой одежды.
Записи в журнале: 18 июня 18.50: «Отказал водяной термометр…»
19 июня 12.40 «Лопнула водяная трубка…»
19 июня 15.30 «Апельсины у нас замерзли. Сейчас Н = 3400, можно жить без кислорода. В кабине тепло +9…завтрак – яблоки, апельсины отогреваем на отоплении…»
19 июня 22.50: «Обнаружилось, что в водяном бачке нет воды. Вода в мешке замерзла…»
20 июня в 8.22 «В кабине стало холодно — 9 градусов…»
Байдуков практически пикировал, убрав до предела обороты мотора. Двигатель остыл, из-за чего замерзла дренажная трубка расширительного бачка системы охлаждения. Давление паров в нем возросло, пробив ледяную пробку, но вместе с паром выплеснулось и много воды. Ее уровень понизился, головки цилиндров остались без охлаждения. Это означало, что через несколько минут двигатель перегреется и заклинит над ледяными просторами Арктики. Бросились искать воду, но ее запасы замерзли. Хладнокровие и находчивость проявил Чкалов. Он распорядился залить в систему чай и кофе из термосов. На этой смеси и долетели.
Байдуков вспоминал, что именно после этого происшествия впервые заметил в волосах командира седину.
Четвертая проблема— в недостатке провизии. Чтобы взять больше топлива, экипаж снизил количество провизии до минимума: вместо положенных 350 кг — всего 100 кг съестных запасов. На всем пути следования был риск обледенения лопастей и элементов самолета. Уже над европейской частью, встретившись с циклоном, пришлось использовать антиобледенитель винта. С угрозой обледенения боролись путем регулирования высоты полета — то поднимались над облаками, то спускались ниже их. Система охлаждения очень быстро вышла из строя. Это могло в любую минуту спровоцировать отказ двигателя.
19 июня 13.50 «…Определили, что идем над Землей Бенкса. Идем на юго-запад… У Байдукова замерзли стекла. Срезали лед финкой…»
На канадской территории приходилось поднимать машину до 5750 км и выполнять полет при полном отсутствии видимости. Обледеневшую машину постоянно трясло. Приходилось снижать обороты двигателя до минимальных значений.
Наверх
в 13.50 самолет приблизился к Канадскому побережью. Тут подстегала еще одна опасность — Скалистые горы. Приходилось подниматься до уровня более 6 тысяч км и управлять машиной практически вслепую. Постепенно заканчивался кислород. За бортом было -20 градусов. У Чкалова пошла носом кровь. Летчикам стало тяжело двигаться, начали появляться признаки кислородного голодания на исходе, у меня осталось 20 атмосфер, т.е. на 1 час (Байдуков)…” 19 июня 22.20: «…Кислород
“Продолжается слепой полет… Кончился кислород” 20 июня 0.40:
В баках после приземления осталось всего 77 литров топлива из изначальных 5700. 20 июня в 16.20 самолет совершил посадку в пригороде Ванкувера Портленде, вместо намеченной Калифорнии. Запаса топлива не осталось. Из-за сильных ветров был допущен сильный перерасход топлива.
20 июня 1937 года в бортовом журнале АНТ-25 сделана последняя запись: «16.20. Посадка в Ванкувере. Всего были в воздухе 63 часа 16 мин.»
Надежность самолета, опыт, знания, героизм летчиков позволили достичь цели.
63 часа 16 минут они затратили на то, чтобы перекинуть мост через крышу мира от Москвы до Пирсон Филда в Америке. «Вот и всё», — прошептал Чкалов. Смертельная опасность, кислородное голодание, физическое истощения и простуда, а ещё обрушившаяся мировая слава на плечи трёх героев из СССР.
Перелет Москва — Ванкувер был триумфом не только экипажа Чкалова, но и всей советской авиации.
Имя Чкалова стало символом мужества, бесстрашия и горячей любви к Родине. Его мысли были неразрывно связаны с небом, с защитой Отчества.
Экипаж Чкалова выполнил ответственную задачу: совершил подвиг, который превзошёл все другие в истории авиации.
Аппарат Морзе
В 1837 году американский художник и изобретатель Сэмюэл Финли Бриз Морзе создал электрический проводной телеграф – первое средство дальней электросвязи.
Вариант телеграфа представлял собой самопишущий прибор с подвижной лентой бумаги. С одной стороны электрическая цепь замыкалась особым приспособлением – телеграфным ключом, а с другой стороны – приемной, карандашом чертились принятые условные обозначения.
С 1838 года стала действовать первая линия телеграфа, длина которой составляла 20 км.
Зашифрованные сообщения. Азбука Морзе стала неотъемлемой частью работы телеграфа. Шифр получил свое название от фамилии создателя. Буквы здесь представляют собой сочетания длинных и коротких сигналов. Все коды составляются из простейших кодовых элементов. Основанием кода называют число значений, которое набирает элементарный посыл в процессе передачи.
Преимущества азбуки: высокая защищенность от помех во время приема на слух. Возможность кодировки вручную. Возможность записать и воспроизвести сигналы самыми простыми устройствами.
Недостатки азбуки: очень низкая скорость. Неэкономичность: чтобы передать один знак, в среднем нужно сделать около 10 элементарных посылок. Аппарат непригоден для печатания букв.
аппарат Морзе 1917 года выпуска фирмы Сименс и Гальске. Каждой букве и цифре соответствовало сочетание токовых и бестоковых посылок с помощью азбуки и ключа Морзе. Использовался на ЦТ до 1935 года.
